СЕКСУАЛЬНОЕ СИЯНИЕ ЗВЕЗД “СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА”

Историческая сенсация

АЛЕКСАНДР КРУТОВ

(ТРАНССЕКСУАЛ ВАСИЛИЙ РОЗАНОВ КАК ЗЕРКАЛО ГРЯДУЩЕГО УСПЕХА ЛДПР)

В начале XX столетия, в период расцвета русской философии “серебряного века”, внимание ряда видных русских философов и писателей обращается к проблемам пола, половых аномалий с целью оценки влияния этих факторов на духовный мир человека и социальные институты государства. Среди русских мыслителей пионером в этой области стал Василий Васильевич Розанов. В 1910 году он выпустил книгу с туманным названием – “Люди лунного света”. Эта довольно объемистая монография практически вся посвящена проблемам пола и сексуальной жизни человека, влиянию этих факторов на его духовный мир. Позже, оценивая творчество Розанова, другой известный русский философ – Николай Бердяев – писал:

“Трудно передать своими словами мысли Розанова. Да у него и нет никаких мыслей. Все заключено в органической жизни слов и от них не может быть оторвано. Слова у него не символы мысли, а плоть и кровь… Он презирает всякие “идеи”, всякий логос, всякую активность и сопротивляемость духа в отношении к душевному и жизненному процессу”.

И все же, несмотря на утверждение Бердяева, попробуем систематизировать основные идеи розановской книги “Люди лунного света”. Во-первых, несомненная заслуга Розанова состоит в том, что он попытался классифицировать все известные в его время клинические случаи гомосексуальности. Страницы его книги буквально кишат такими терминами, как “урнинги”, “мужедевы”, “духовные содомиты”, “аскеты” и т.п. Каждой из этих подгрупп Розанов постарался найти свое, строго определенное место в предлагаемой им системе. Анализ этих психо-сексуальных аномалий потребуется нам для понимания тех процессов в массовом сознании, которые происходят при увлечении населения различными национал-патриотическими и национал-социалистическими теориями. Обратим внимание на то, как Розанов описывает так называемое “вечное отрочество”, напрямую связанное с “духовной содомией”, и на то, как он увязывает эти процессы с общими сексуальными процессами человеческого развития:

“Брак и даже акт супружества есть проникание друг в друга или друг другом мужской природы и женской природы. В данном субъекте, как и в каждом человеке, обе эти природы есть: так как он произошел не от одной матери и не от одного отца, но от соединенных матери и отца, от клеточки мужской и женской. До 11 – 13 лет обе эти стороны или, точнее, части бывают связаны одна с другою, и от этого недеятельны: но с первого же дня зачатия и во все время утробной жизни и потом во внеутробной, до пробуждения полового инстинкта, – совершается половая вибрация, как бы нажим и зажим гармоники, одна половина которой – женская, а другая – мужская, внутри самого организма; откуда и происходит его жизненность, живость, сила, сияние (младенчество, детство). Но с 11 – 13 лет та половина, которая соответствует наружным половым органам, получает перевес, противоположная же подсыхает, иссякает, малится (хотя никогда вовсе не исчезает, ибо тогда человек умер бы): и женщину, которую ранее отрок находил внутри себя – он теперь ищет вне себя, находит ее и вступает с нею в брак; и является внешнее половое слияние. Так бывает обыкновенно в 995 из 1000. Но в немногих случаях, в пяти из тысячи, ни которая половина до конца жизни не перевешивает, – и внешний брак невозможен. Человек остается до конца жизни отроком. Наконец в 1 случае из 10000 (приблизительно) получает перевес не сторона, отвечающая наружным половым органам (которые в таком случае являются напрасно и не нужно данными этому субъекту, ни к чему не пригодными, подлежащими собственно полному, напр., хирургическому удалению), а сторона другая: именно девушки, несмотря на мужские половые органы, и мужчины – несмотря на женскую детородную систему.

Рассказанные случаи все относятся к моменту этого перехода, суть начало этого перехода. Они образуют муже-девство и дево-мужество, полу-гомосексуальность или полу-содомию, иначе могущую быть названною, за отсутствием физического общения духовною содомиею или духовною гомосексуальностью. Хотя, должен признаться, оба эти термина мне противны и не точны, и употребляю я их единственно для того, чтобы обозначить явления, о которых говорю”.

В современной политической жизни можно найти достаточно примеров “духовной гомосексуальности”, проявляющейся в рецидивах комплекса подростковой агрессивности у достаточно зрелых людей. Эдуард Лимонов красочно описал это явление на примере митингов “Трудовой России”:

“Он (Виктор Анпилов. – А.К.) умеет, если хочет, опустить толпу до детского возраста, как бывалая рок-звезда. На митинги “Трудовой России” взрослые мужики и бабы приходят в красных галстуках, пилотках, с красными флажками в руках. При появлении Анпилова они визжат и закатывают глаза, как пятнадцатилетние провинциальные девочки на концертах покойного идола русской молодежи Виктора Цоя. Они – старшее поколение, реагируют на Анпилова, как на рок-звезду, именно так, он их красный идол. Он возвращает их в молодость, в жизнь, в борьбу, дает им почувствовать вкус жизни и борьбы, а они за это воздвигли его в идолы”.

Помимо комплекса подростковой стадной агрессивности Лимонов очень точно подметил у активистов “Трудовой России” и наличие Эдипова комплекса – потребность в “твердой руке отца-лидера”.

Второе наглядное представление об этих психо-сексуальных комплексах россияне могли наблюдать во время демонстрации Сергеем Юшенковым по ТВ письма от 27 анонимных офицеров, пообещавших вызвать его на дуэль. Данное письмо со всей очевидностью продемонстрировало, что позиции латентных содомитов, одержимых комплексом подростковой стадной агрессивности, в офицерском корпусе России достаточно сильны. Такие офицеры являются реальной опорой министра обороны Павла Грачева в современном военном истеблишменте. Причем опорой не менее ощутимой, чем поддержка самого президента.

Второе важнейшее достижение Василия Розанова заключается в том, что он заимствует некоторые теоретические положения развивавшейся в конце XIX – начале XX века теории электричества и пытается привнести их в создаваемую им теорию пола. Например, в своей книге он вводит в эту теорию такие понятия, как “половое напряжение” и “полярность пола”. Под “половым напряжением” Розанов понимал степень полового влечения, практическую готовность и стремление к совокуплению. Чем выше степень полового напряжения, тем сексуально активнее и ненасытнее становится человек. В книге Розанов приводит рассказ своей знакомой о супружеской жизни одного молодого человека:

“Он недавно женат, сам молод, военный – и почти болен от жены, до бегства, до желания развестись. Говорит, что ее могли бы насытить только три мужа. И удивительно, это такая милая дама. Он ничего не может сделать, потому что, ненасытная сама, она вечно его возбуждает, и он не в силах уклониться от исполнения ее желаний.

— Вы говорите, она приятная женщина?

— Чрезвычайно. Наблюдая ее в обществе, никак нельзя предположить, что у нее такой …. исключительный аппетит. И такой голос: такого нежного, глубокого голоса я ни у одной женщины не слыхала!”

Помимо “наибольшего полового притяжения” Розанов выделял “умеренные степени полового влечения”, “линию безразличия в поле” и даже “самоотрицание пола”. В “Людях лунного света” степень “полового притяжения” или “полового напряжения” выступает как функция, количественно характеризующая “полярность пола”. Иными словами, вдоль оси полярности выстраивается своего рода ряд “половых напряжений”, начинающийся для женщин “святыми проститутками – sainte prostituce” (сейчас бы их назвали честными давалками), проходящий через подгруппу приличных женщин и затем типичных “поповских дочек”, которые “выходят в замужество с мешком определенного приданого”. Заканчивается ряд таким типом, как “синий чулок” – женщиной “с примесью политики, или политик с претензиями на начитанность”. Эта женщина “ходит на курсы, на митинги, спорит, ругается, читает, переводит, компилирует”. В такой женщине Розанов видит проявляющиеся уже мужские начала – начала перехода к духовному гомосексуализму.

К сожалению, Розанов не переходит к двухмерности в своей теории пола. Ему не удается увидеть, что при обозначении различных явлений в области секса существует две оси – “абсцисс” и “ординат”. На одной из них следовало бы откладывать полярность пола (т.е. тяготение индивида к женскому или мужскому полюсу), а на другой – “напряжение в поле” или сексуальную активность. Для Василия Розанова “колебание напряжения в поле”, уменьшение сексуальной активности личности является одновременно шагом на пути к противоположному полюсу, шагом, который, в конечном счете, ведет к содомии. Сделай Розанов вывод об относительной независимости этих двух параметров – и он вполне бы мог обогатить науку психоанализа новыми открытиями. Сейчас же приходится говорить по крайней мере о двух фундаментальных ошибках, допущенных известным русским философом.

Первая – это то, что он практически отождествил понятия “полярности в поле” (т.е. проявления мужских либо женских половых качеств) и “напряжения в поле” (т.е. степени сексуальной активности). Случаи снижения половой активности и стремление к половому воздержанию он рассматривает как первые симптомы транссексуального перехода и латентного гомосексуализма. В то же время существует масса конкретных исторических и практических примеров, опровергающих такой вывод. Взять хотя бы того же российского императора Петра Первого. Известный польский историк Казимир Валишевский сообщает о Петре беспрецедентные факты, свидетельствующие о том, что император обладал “наивысшим напряжением в поле”:

Вильбуа распространяется по поводу “припадков бешеной страсти” Петра, во время которых “для него не было различия пола”. “Один из документов, изданных князем Голицыным, описывает драку царя с садовником, которому пришлось отгонять монарха граблей от крестьянки, которой он мешал работать. Говорят даже, эти небрезгливые ухаживания довели Петра до болезни, которая была плохо вылечена и ускорила его кончину”.

В работе Валишевского приводятся пикантные подробности визита Петра в Германию и его приема в Берлине в 1717 году: “Царь поспешно пошел навстречу принцессе (герцогине Мекленбургской, племяннице Петра. – А.К.), нежно обнял ее и отвел в комнату, где уложил на диван, а затем, не затворяя двери и не обращая внимания на оставшихся в приемной, предался, не стесняясь, выражению своей необузданной страсти”. Таким образом, если верить этим историческим свидетельствам, то Петр I, в терминологии Розанова, обладал “наибольшим половым напряжением”. Но в то же время он был абсолютно индифферентен к полу своего партнера, т.е. его половая полярность колебалась вокруг “О”, давая небольшие отклонения то в “+”, то в “–”. Из-за этого у Петра не возникало никаких комплексов при сексуальных отношениях как с женщинами, так и с мужчинами.

Если же мы возьмем другой пример – Петра Ильича Чайковского, то картина будет прямо противоположной. Великий композитор был ярко выраженным гомосексуалистом, очень тяготился своей принадлежностью к сексуальному меньшинству, но изменить Богом данную “полярность пола” и совершить переход к гетеросексуальности он так и не смог до самой смерти. Всякие сексуальные отношения с женщинами для Чайковского были тягостны и омерзительны. Но он легко переносил длительное половое воздержание, скрываясь от семейных неурядиц и гомосексуальных скандалов за границей или в имении фон Мекк.

Пример того, что может получиться при отождествлении полового напряжения и половой полярности, мы можем наблюдать по попыткам Розанова отыскать симптомы гомосексуализма у Льва Толстого. Эти попытки достаточно подробно описаны в книге “Люди лунного света”. Один из разделов розановской монографии прямо так и называется: “Прослойки содомии у Льва Толстого”. Для анализа выбран самый последний роман Толстого “Воскресение”. В нем в качестве духовной лесбиянки Розанов преподносит одну из героинь – молодую революционерку Марью Павловну. Философ цитирует большие куски из романа Толстого, а затем делает собственный вывод:

“Лесбиянство – в духовной степени – этой Мар. Пав. выражается в том, что она уходит на фабрику не с “героем-юношею”, не с “женихом” (обычная форма, обычный мотив, обычная тяга), а с подругою… Но уже поистине ее “подруга” есть ее тайный “жених” … Два шага бы вперед, в организации и жизни; и эта Мария Павловна, как древняя жрица Крита или Египта, пошла бы с этою “подругою” не на фабрику, а в Храм Парсефены или Плутона ((“подземные” боги, боги “Аида”), с цветами, жертвами и мольбою: “Побрачьте нас, двух девушек… Ибо мужчин мы обе ненавидим”.

По мысли Розанова, сближение на тюремном этапе Катюши Масловой и Марьи Павловны произошло именно на почве этой лесбийской любви. С торжеством психоаналитика, поставившего окончательный диагноз, философ цитирует Толстого:

“Женщин этих сближало еще и то отвращение, которое обе они испытывали к физической любви. Одна ненавидела эту любовь потому, что изведала весь ужас ее, другая – потому, что не испытав ее, смотрела на нее, как на что-то непонятное и вместе с тем отвратительное и оскорбительное для человеческого достоинства”.

А процитировав, заключает: “Ну, вот – и больше ничего не надо! Полное определение содомии по Крафт-Эберингу и друг”. Мы пока не будем спорить с Розановым, тем более что в отношении Марьи Павловны он скорее всего прав. Что же касается Катюши Масловой, то мы этот вопрос оставим до поры, до времени открытым.

Величайшим достижением Розанова, сделанным в “Людях лунного света”, была высказанная им гипотеза о жесткой взаимосвязи сексуальной ориентации индивида и его социальных функций. Новаторская сама по себе, эта гипотеза была сформулирована таким образом, что повлекла за собой вторую фундаментальную ошибку Розанова. Вспомним рассуждения философа о “синем чулке”, что расценивалось им как один из характерных признаков женской содомии. Эти постулаты Розанова не вполне согласуются с исторической действительностью и зачастую опровергаются ею. Взять хотя бы таких известных женщин-революционерок, как Инесса Арманд или Александра Коллонтай. Обе они покинули свои довольно благополучные семьи и с головой окунулись в политику, в революционную борьбу. Согласно теории Розанова, эта деятельность в сексуальном плане со всей неизбежностью должна была привести их к половому аскетизму, к “самоотрицанию пола” (термин Розанова), и, в конечном счете, к содомии. Но ничуть не бывало.

Уйдя в революцию, Инесса Арманд одновременно поменяла супружеское ложе на постель брата своего мужа – Владимира. А последние 12 лет своей жизни она была ближайшей подругой Ленина, и он, находясь в Швейцарии, старался уединиться с ней в “домике на горах” (термин Ленина). После революции Инесса имела огромное влияние на Ильича, и он даже в тяжелейших условиях гражданской войны организовывал своей пассии поездку во Францию в 1919 году, а в 1920 году – санаторный отдых на Кавказе. Что же касается Александры Коллонтай, то она даже в зрелые годы сохранила высокую степень “напряжения в поле” и вела активную сексуальную жизнь. Чего стоит хотя бы тот факт, что в возрасте 45 лет она “окрутила” молодого красавца – 28-летнего матроса Павла Дыбенко. Брак Коллонтай и Дыбенко был первым официально зарегистрированным Советской властью гражданским браком. “Молодые” счастливо прожили все бурные годы гражданской войны. А затем Коллонтай выставила вон начавшего погуливать, но чрезвычайно переживавшего этот разрыв супруга. Более того, из-под пера обеих упомянутых нами дам выходили новаторские работы в области теории пола и секса – они выступали одно время активными проповедницами теории “стакана воды”, являвшейся по сути модификацией идеологии “святой проституции”, пришедшей в большевистскую Россию из древнего Египта.

Но вернемся к работе “Люди лунного света”. Несмотря на явный перегиб с попыткой вывести сексуальную ориентацию индивида на основе его социальных проявлений, заслуга Розанова, самостоятельно установившего взаимосвязь сексуального и социального, сознательного и бессознательного, очевидна и бесспорна. Весь вопрос заключается только в том, что первично.

Гомосексуальная, “содомская” личность может и должна со всей неизбежностью в своих социальных проявлениях носить все признаки “педерастического поведения” – аномального образа мыслей и поведения, характерных признаков отклонения от сознания своего пола. По-видимому, аномалии педерастического поведения можно закладывать в человеке начиная с младенческого возраста. И в дальнейшем есть очень большая степень вероятности, что на дрожжах педерастического поведения может взойти “авторитарная личность” (термин Эриха Фромма). Однако отнюдь не обязательно, чтобы все женщины, проявляющие качества “синего чулка”, стали лесбиянками, а все мужчины, проявляющие качества “муже-дев” и пропагандирующие их образ мыслей (по Розанову великолепный образчик этого явления – Лев Толстой, наиболее ярко проявившийся как муже-дева или интеллектуальный педераст в его поздних произведениях. “Крейцерова соната” есть сплошь рыдающая натура муже-девы, “осквернившейся с женщиною” лишь по положению “женатого” человека, когда “noblesse oblige”, – замечает Розанов), со всей неизбежностью становились бы ярко выраженными педерастами.

Здесь мы вплотную подходим к другому важному открытию, сделанному философом в “Людях лунного света”. Василий Розанов одним из первых обратил внимание на “вибрации” полярности пола. Со скрупулезностью переписывая клинические случаи из немецких психиатрических журналов (случай перерождения юноши в девушку, случай перерождения женщины в мужчину, случай “лунной аномалии” ), он приходит к выводу, что “пол в нас дрожит, колеблется, вибрирует, лучится. То материнская сторона преобладает, то отцовская, то обе стороны в гармонии (детство), то которая-нибудь в подчинении, исчезании, умирании (время нормальной половой деятельности, когда человек ищет пополнить в себе замирающую сторону пола)”. Если переводить розановские термины на современный язык, то “вибрации пола” есть не что иное, как достаточно хорошо изученные сегодня транссексуальные переходы. Поэтому неудивительно, что известный публицист, философ и историк русской литературы М.О.Гершензон писал Розанову, прочтя его “Людей лунного света”: “Вас вела интуиция по тому же пути, куда направляется теперь (и больше ощупью, чем Вы) наука: Вы, наверно, знаете о теориях проф.Фрейда и его сподвижников”.

Но самое удивительное открытие Розанова заключается в том, что своими описаниями в “Людях лунного света” он практически предвосхитил свой собственный транссексуальный переход, произошедший с ним в годы первой мировой войны. В эти годы философ выпускает свою новую книгу: “Война 1914 года и русское возрождение”. “Книга блестящая и возмущающая”, – такую краткую характеристику дал ей Николай Бердяев. Заканчивалась книга описанием личных эмоций автора при встрече на улицах Петрограда с конногвардейским полком. Характер переживаний Розанова не оставлял никаких сомнений относительно появления у автора прослоек содомии и типично женских черт психологии и восприятия действительности:

“Я все робко смотрел на эту нескончаемо идущую вереницу тяжелых всадников, из которых каждый был так огромен сравнительно со мной!.. Малейшая неправильность движения, и я раздавлен… Чувство своей подавленности более и более входило в меня. Я чувствовал себя обвеянным чужой силой, – до того огромною, что мое “я” как бы уносилось пушинкою в вихрь этой огромности и этого множества… Когда я вдруг начал чувствовать, что не только “боюсь”, но и – обворожен ими, – зачарован странным очарованием, которое только один раз – вот этот – испытал в жизни. Произошло странное явление: преувеличенная мужественность того, что было передо мною, – как бы изменила структуру моей организации и отбросила, опрокинула эту организацию – в женскую. Я почувствовал необыкновенную нежность, истому и сонливость во всем существе… Сердце упало во мне – любовью… Мне хотелось бы, чтобы они были еще огромнее, чтобы их было еще больше… Этот колосс физиологии, колосс жизни и, должно быть, источник жизни – вызвал во мне чисто женское ощущение безвольности, покорности и ненасытного желания “побыть вблизи”, видеть, не спускать глаз… Определенно – это было начало влюбления девушки”.

И Розанов восклицает: “Сила – вот одна красота в мире… Сила – она покоряет, перед ней падают, ей наконец – молятся… Молятся вообще “слабые” – “мы”, вот “я” на тротуаре… В силе лежит тайна мира… Огромное, сильное… Голова была ясна, а сердце билось… как у женщин. Суть армии, что она нас всех превращает в женщин, трепещущих, обнимающих воздух…”

Анализируя эту работу Розанова, Николай Бердяев приходит к ошеломляющему выводу. Для него откровения Василия Розанова – всего лишь вышедшие наружу очень характерные и типичные рефлексии “вечно-бабьего” в русской душе, в массовом сознании русского народа. С одной стороны, замечает Бердяев, “само преклонение Розанова перед фактом и силой есть лишь перелив на бумагу потока его женственно-бабьих переживаний, почти сексуальных по своему характеру”. Но, с другой стороны, “это замечательное описание дает ощущение прикосновения если не к “тайне мира и истории”, как претендует Розанов, то к какой-то тайне русской истории и русской души. Женственность Розанова, так художественно переданная, есть также женственность души русского народа”.

Итогом анализа новой розановской работы были два глобальных вывода, к которым пришел Бердяев. Вкратце их можно сформулировать следующим образом:

1). Появление на страницах новой книги Розанова явных симптомов транссексуального перехода ее автора (бессознательное) сопровождалось и определенными подвижками сознания. В частности, для Розанова эти подвижки проявились в принятии и активной проповеди идеологии славянофилов – идеологии пещерного русского национализма: “Розанов решительно начинает за здравие славянофильства. И сам он повторяет славянофильские зады, давно уже отвергнутые не “западнической” мыслью, а мыслью, продолжавшей дело славянофилов”. Другой гранью этих патриотических новаций в сознании Розанова явилась его апологетика православной церкви. Однако приход Розанова в лоно православия есть не столько принятие веры Христа, сколько проявление педерастического “бессознательного”:

“Розанов сейчас держится за христианство, за православную церковь по посторонним, не религиозным соображениям и интересам, по мотивам национальным, житейско–бытовым, публицистическим. Нельзя быть до того русским и не иметь связи с православием! Православие так же нужно Розанову для русского стиля, как самовар и блины. Да и с “левыми”, с интеллигентами и нигилистами легче расправляться, имея в руках орудие православия”.

Согласитесь, что это качество, увиденное Бердяевым у Розанова, сегодня в гипертрофированных формах присуще громадной массе российских политиков, начиная от Ельцина и Лужкова и кончая писателем Распутиным и лидером “Памяти” Васильевым.

2).Розановские транссексуальные проявления, – делает вывод Бердяев, – не есть свойство, исключительно присущее только этому философу. Бердяев склонен видеть в этих проявлениях Розанова симптомы глобального духовного кризиса русской нации – проявление “вечно-бабьего” в русской душе (выражаясь современным языком – в массовом сознании). Именно педерастичность сознания народа делает русскую нацию крайне уязвимой для рецидивов агрессивного национализма и имперской великодержавности с тоталитарным окрасом:

“Великая беда русской души в том же, в чем беда и самого Розанова, – в женской пассивности, переходящей в “бабье”, в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем. Русский народ слишком живет в национально-стихийном коллективизме, и в нем не окрепло еще сознание личности, ее достоинства и ее прав. Этим объясняется то, что русская государственность была так пропитана неметчиной и часто представлялась инородным владычеством. “Розановское”, бабье и рабье, национально-языческое, дохристианское все еще сильно в русской народной стихии. “Розановщина” губит Россию, тянет ее вниз, засасывает, и освобождение от нее есть спасение для России. По крылатому слову Розанова, “русская душа испугана грехом”, и я бы прибавил, что она им ушиблена и придавлена. Этот первородный испуг мешает мужественно творить жизнь, овладеть своей землей и национальной стихией”.

Мысли Бердяева о “бабьем и рабьем, национально-языческом в русской народной стихии”, высказанные в начале века, находят великолепное подтверждение в современной российской политической действительности. В условиях политического плюрализма идей забыты и выброшены на задворки общественной мысли “отцы-основатели” современной русской идеологии из “Молодой гвардии” и “Нашего современника”. А ведь именно они в 60-х годах первыми в наше время обратились к теоретическому багажу славянофилов. Именно они первыми попытались подставить пропагандистские подпорки русского национализма под обветшалое здание коммунистической идеологии. Забытыми оказались заслуги перед “русской идеей” и старейших национал-диссидентов. Кто знает и помнит нынче Леонида Бородина, Евгения Вагина и других политических “сидельцев” из ВСХСОНа? На каких позициях по известности и популярности в современной российской политике находится один из творцов современного национал-большевизма Михаил Антонов и его “Союз духовного возрождения Отечества”? Кто сегодня, кроме провинциальных патриотических газет, публикует лидера русских националистических “ультра”, гремевшего в 70-е годы Геннадия Шиманова? Вот ведь парадокс – при растущем национальном самосознании русских на первые роли среди российских “национальных” политиков вышел этнический еврей-полукровка, бывший активист еврейского движения Владимир Вольфович Жириновский.

О том, что Жириновский представляет собой тип политического “самозванца” с характером жлоба (человека, лезущего без очереди), этакого современного ЛЖЕ-ИВАНОВА, очень доходчиво рассказал в своей новой книге Эдуард Лимонов. В этой же книге Лимонов не единожды цитирует одного из руководителей еврейского общества “Шолом” о том, что “лицо и акцент Жириновского достаточно характерны” для еврейского типа. Впрочем, многие из этих личных черт характера и манера поведения Владимира Вольфовича были достаточны известны и без книги “Лимонов против Жириновского”. И все же ни очевидный менталитет базарного скандалиста, ни имидж ЛЖЕ-ИВАНОВА, ни чисто еврейский антропологический тип не только не помешали Жириновскому, но и способствовали его успеху у российских национально-ориентированных избирателей. Лимонову осталось лишь констатировать: “Богата страна Россия, у множества авантюристов и Лжедмитриев при одном слове “Россия” встает соответствующий алчный орган”.

Однако эта фраза и является, пожалуй, ключом к пониманию успеха партии Жириновского на выборах. За Владимира Вольфовича и ЛДПР отдали свои голоса отнюдь не сознательные российские избиратели. За Владимира Вольфовича проголосовало российское “бессознательное”, то ”вечно-бабье” в русской душе, о котором писал Бердяев. Значительная часть российских избирателей так же по-бабьи сомлела от телевизионных “поливов” Жириновского, как сомлел когда-то на улицах Петрограда философ Василий Розанов при встрече с кавалерийским полком. Именно у “варяга” Жириновского разглядели русские “муже-девы” – избиратели “соответствующий алчный орган” в состоянии крайней эрекции и подставились ему для политического совокупления и духовной содомии. Аминь!

(Продолжение следует.)

(Саратов)


Александр Крутов

Закончил энергетический факультет Саратовского политехнического института по специальности инженера теплоэнергетика. Имеет ряд публикаций по теме своих исследований в научных изданиях ФРГ, США, Австрии. В конце 80-х годов на волне демократических преобразований был одним из лидеров "Клуба гражданских инициатив" иркутского академгородка, а в 1990 голу вступил в "Демократическую партию России". Был одним из членов иркутского областного совета ДПР, ответственным за оперативно-аналитическую деятельность, активистом штаба иркутских демократов по противодействию ГКЧП.

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

О национальной гордости великороссов
САБИНА+САБИРА=НЕДОРАЗУМЕНИЕ
ТОРТОВ БЫЛО МНОГО, ИХ УПОТРЕБИЛИ В КАЧЕСТВЕ ДРОТИКОВ
ОПАСНЫЙ ПАССАЖИР
КИТАЙСКИЕ ТРИАДЫ
КИРКОРОВ ВЕРНУЛСЯ С ТРИУМФОМ И С НАСМОРКОМ


««« »»»