Валентина Толкунова

– Песен мне предлагали и предлагают очень много, их прорабатываешь, думаешь над ними, а в жизни людям остаются только те песни, которые стали дороги сердцу народа, в которых есть народная душа и интерес. Не всегда то, что близко и интересно мне, находит отклик и у других, но я себя не отделяю от народа, я счастлива, что мне в этой жизни удалось спеть много песен, которые пришлись по душе слушателям.

Что такое популярная песня? Исаак Дунаевский говорил, что популярная песня та, которую поют даже на улице или хозяйка мурлыкает, стоя у плиты. Песня должна идти от сердца к сердцу, от сердца поэта, композитора к сердцу слушателя. Таких песен у нас много. Что касается меня, то я лишь маленькая частица всего этого песенного вихря, в котором мы все живем и взаимодействуем.

– Валентина Васильевна, а как все начиналось?

– Я начала петь с одиннадцати лет в Центральном Доме железнодорожников, в ансамбле под управлением Семена Осиповича Дунаевского. Там была хормейстер Татьяна Николаевна Овчинникова, которая руководила хором, и в этот хор я пришла, пройдя конкурс: после прослушивания в школе несколько человек отобрали, среди них оказалась и я. Когда мне было пятнадцать лет, Татьяна Николаевна сказала мне, чтобы я занималась музыкой, она видела меня музыкантом.

После я пошла в музыкальное училище, затем в институт как дирижер-хоровик: мне хотелось стать хормейстером, и в то время я была полна желания и сил достичь этого. Но жизнь переиначила все, и я выбрала путь певицы, даже сама не заметила, как это произошло. Так я стала петь.

Мои песни нашли свое начало в кинофильме – в нашем первом советском телесериале “День за днем”, когда люди прилипали к телевизорам. Было создано творческое объединение “Экран”, и вышел первый этот наш сериал, где играли замечательные наши актрисы Нина Афанасьевна Сазонова, Нина Попова, играл Алексей Грибов, сценарий написал замечательный наш писатель Михаил Анчаров, музыку – Илья Катаев, а я озвучивала музыкально весь этот фильм – мой голос звучал то в вокализах, то в полифонической форме, в песнях, в каких-то подпевках. Я тогда была еще никому не известной певицей, это был семьдесят первый год, я только что ушла из джазовой музыки, которую пела пять лет – с 1966 по 1971 год. И вот настал тот момент, когда я, как бы уйдя из одного жанра, плавно перешла – через кино и через театр – в другой жанр. Многие композиторы знали, что у меня вокально-инструментальный голос, который можно было использовать в фильмах, в сопровождении, как заданный режиссером образ, и я озвучивала очень много ролей – от детских фильмов до взрослых трагедий. А так как имя мое в то время было еще не известно зрителям, то никто, конечно же, не знал, чей голос звучит.

Когда Родион Нахапетов, ныне уехавший из нашей страны, заканчивал ВГИК как режиссер, он пригласил меня озвучивать фильм “Вино из одуванчиков” по Бредбери. Я спела в этом фильме все партии, все музыкальные роли героев.

– Ваш голос звучал не только в кино, но и в театре…

– Первый раз я спела в театральном спектакле песни на музыку Юрия Саульского, это был спектакль Театра им. Моссовета и назывался он “Глазами клоуна”, Геннадий Бортников играл главную роль, а я озвучивала роль Мари. В этом спектакле присутствовала очень лирическая тема, спектакль долго шел, был очень любим и популярен. Потом была работа в спектакле “Два клена” в Театре юного зрителя, где мой голос тоже звучал, были и другие театральные работы.

Я спела очень много вокализов и полифонических фуг Ильи Катаева, и это был очень интересный период работы.

– Валентина Васильевна, наверняка памятен первый выход на большую сцену?

– В 1972 году я впервые вышла на сцену концертного зала Союза композиторов и пела песни Ильи Катаева из кинофильма “День за днем”, и меня там услышал Лев Иванович Ошанин и сказал: “О! Эта девочка должна петь в творческом вечере к моему шестидесятилетию! Она обязательно будет у меня петь!” Я говорю: “Лев Иванович, да как же это? Мне ведь так мало лет, я еще только начинаю, ничего еще не умею, у меня и песен-то нет!” Он ответил: “Я тебе дам песни, ты споешь, так что будешь участвовать”. Таким образом, Лев Иванович Ошанин является как бы моим крестным отцом. Я ему очень благодарна и за то, что он привел меня на сцену Колонного зала, в оркестр Юрия Васильевича Силантьева, где я впервые пела вместе с такими прекрасными артистами, имена которых остались и в памяти народной, и в истории России, – Юрий Гуляев, Иосиф Кобзон, Майя Кристалинская, Муслим Магомаев, Людмила Зыкина, Ольга Воронец, Клавдия Шульженко, Георг Отс. Когда я впервые выступала среди этих людей, у меня коленки дрожали. Большой оркестр, знаменитый Силантьев, артисты какие! Многих из них сегодня уже нет.

Я с успехом пела песню “Ах, Наташа” и так вписалась в концерт, что Ошанин сказал: “Вот засияла маленькая звездочка на эстрадном небосклоне – Валечка Толкунова”. Я сказала, что не верю в эти звездочки, все это ерунда, главное – работа.

Пришла пора полного погружения в жанр песни. И мне приходилось петь их огромное количество, я перелопатила горы музыкального материала, были песни и пустые, и хорошие, и добрые. И из всего этого складывалась так называемая музыкальная практика. А из этой практики уже идет выборка песен-жемчужин, и этими жемчужинами оказалось несколько десятков песен, которые полюбились людям.

К таким песням, конечно же, относится “Серебряная свадьба”. Она имеет свою историю. Павел Аедоницкий написал музыку, а Екатерина Шевелева – стихи. Они думали, что ее будет исполнять тогда еще существовавший ансамбль “Орера”, и Павел Кузьмич Аедоницкий сказал: “Как красиво эта песня будет звучать с грузинским акцентом!” Я с ним согласилась. А потом вдруг ансамбль “Орера” не смог приехать на вечер, тогда Аедоницкий предложил срочно выучить эту песню мне, чтобы она – как песня новая – прозвучала в Колонном зале на пятидесятилетии автора. Я ее выучила и пела с оркестром Юрия Васильевича Силантьева. Был успех, и эта песня неожиданно открыла мне сцену, радио, телевидение, многие композиторы и поэты стали писать для меня. Ко мне тогда стали обращаться такие известнейшие композиторы как Александра Пахмутова, Марк Минков, Давид Тухманов, Эдуард Колмановский, Микаэл Таривердиев, Оскар Фельцман. Семидесятые годы были очень насыщены работой, появилось огромное количество замечательных песен: “Старые слова”, “Где ты раньше был”, “Поговори со мною, мама”, “Стою на полустаночке” и другие. Кстати, песню “Стою на полустаночке” в кинофильме спела Нина Афанасьевна Сазонова. А я спела ее уже в 1973 году, так что успех этой песни мы как бы поделили пополам. Я была тогда еще молодой певицей и думала, с какой же песней мне выступить на телевизионном конкурсе. Илья Катаев предложил мне спеть “Стою на полустаночке”, и получилось так, что, исполнив эту песню, я заняла первое место – и по песне, и по исполнению, и по зрительским симпатиям – и стала лауреатом этого телевизионного конкурса. Песня получила новое дыхание и стала моей, я ее пою до сих пор, пою вместе с залом, потому что всем песня уже знакома, все ее знают.

То же самое произошло у меня с песней Алексея Экимяна “Снегопад”. Я ее спела на телевидении, в передаче “Голубой огонек” к Восьмому марта, а Нани Брегвадзе записала ее на радио. Алексей Гургенович, светлая ему память, решил, что эту песню на телевидении должна записать я. Почему он так решил, я не знаю, я записала песню, и она понеслась в народ. А потом я уже по радио мало пела эту песню, в основном, ее пела Нани Брегвадзе. Но как честный художник, относящийся к себе критически, считаю, что все-таки это песня Нани Брегвадзе – это ее суть, ее популярность; хотя я иногда пою ее в концертах, если публика просит, но я всегда говорю, что это песня Нани Брегвадзе.

– Ваши песни очень лиричны, очень душевные, мне кажется, что и в жизни вы такой же человек, ведь песня – отражение души.

– На мой взгляд, так и должно быть. Ведь люди всегда очень ценят естество. Главное – быть одинаковым на сцене и в общении с людьми, в этом не должно быть разницы, и все должно быть честно. Тогда возникает так называемое естественное взаимодействие – и с природой, и с человечеством, и с творчеством. Если же человек будет свой имидж изображать искусственно, когда-нибудь все равно это проявится, выплывет наружу. А подобную неестественность люди не прощают.

Мне кажется, что песни, спетые мною, отвечают моему характеру, моему настроению, моей душе. Я предпочитаю петь песни сюжетные, песни, говорящие о жизни человеческой, о тех мыслях и проблемах, которые интересуют людей. И о вечном. Потому что вечное – это любовь, это рождение детей, природа, доброта, знания и интерес к людям, с которыми ты встречаешься. Вот эти понятия для меня очень близки. И бывает так, что мне интересней общаться с мудрым крестьянином, нежели с великосветским повесой современного города.

Когда поешь песню, ее нужно чувствовать, необходимо прожить ее. Как можно без души петь, например, песню “Поговори со мною, мама”?! Это песня о вечном, о том, чего не избежал ни один человек на свете: он рожден женщиной, которую всю жизнь называет своей мамой. Я пою эту песню и сейчас, но и прекрасно помню, как она рождалась. Владимир Мигуля, тогда еще очень молодой человек, студент консерватории, постучался ко мне в квартиру, приехав из Ленинграда, – в ободранном пальтишке, в шапочке, очень скромный молодой человек, – и сказал, что написал для меня песню о маме, и проиграл ее. Я, конечно, тут же взяла ее в свой репертуар, стала работать над ней, работа была довольно долгой, потому что надо было все нюансы, все мелизмы, всю структуру этой песни проработать очень основательно. И когда я спела эту песню первый раз маме своей, она заплакала и сказала: “Эта песня будет нравиться всем мамам”. Так оно и вышло, потому что как только я спела ее на каком-то из “Огоньков”, эта песня завоевала зрительские симпатии, посыпалось огромное количество писем.

– Да и не только слушателям полюбились ваши песни, но и вашим коллегам, которые включают их и в свой репертуар.

– Я не очень люблю, когда поют мои песни, потому что в них вкладываешь всю свою душу. И то дыхание, та энергия, которые были заложены тобой, не всегда, на мой взгляд, передаются другим исполнителем.

Однажды одна певица спела песню “Поговори со мною, мама” на радио, после чего повалил огромный поток писем, и мне позвонила редактор радио и сказала, что зрители категорически против этой записи и хотят, чтобы песню эту пела только Толкунова. И на радио стали давать только мое исполнение.

– Валентина Васильевна, наверняка многие песни, которые вы поете, связаны с вашей судьбой, с вашей биографией?

– Конечно. Например, возрастная песня “Где ты раньше был”. Меня все время спрашивали: “А вы что, пережили все то, о чем поете в этой песне? Почему вы спели ее? У вас что-то с этим связано?” Ведь песня приходит к человеку не тогда, когда ее пытаются насадить, а приходит в какой-то момент твоей особенной привязанности, или любви, или какой-то желанной встречи, или рождения ребенка. И вот песня “Где ты раньше был” пришла ко мне, когда я встретила своего мужа.

Также песня “Носики-курносики”, которую я начала петь в 1978 году, когда родился мой сын. Композитор из Новокузнецка Боря Емельянов принес и подарил мне эту песню, зная, что у меня родился ребенок.

Потом все “носики-курносики” ко мне подходили – маленькие, большие, даже взрослые люди – и говорили, что воспитывались на этой песне и до сих пор поют ее. А недавно ко мне подошла одна девочка лет четырех-пяти и говорит: “Тетя, я знаю, что вы поете песню “Носики-курносики”, а как вас зовут?” Я говорю: “Меня зовут тетя Валя. А если запомнишь, называй меня Валентина Васильевна. А тебя как зовут?” Она отвечает: “Вообще-то меня зовут Саша, а если запомнишь, называй меня Маша!..” Вот такая смешная история произошла.

– Тематика ваших песен действительно очень разнообразна, и особое место в вашем репертуаре занимают песни о войне…

– К сожалению, военная тематика до сих пор является проблематичной и актуальной. И трагичной, потому что наше время тоже связано с войнами и в Чечне, и в Афганистане, с непрекращающимися бедами, гибелью людей, с оплакивающими их сердцами.

Да, у меня очень много песен на военную и антивоенную темы, есть целая пластинка, состоящая из двадцати двух песен, которую я так и назвала – “Если б не было войны”. Отец мой Василий Андреевич Толкунов воевал в финскую, японскую и Отечественную войны. Уже почти семь лет, как его не стало, и в память об отце я сделала пластинку. Она была записана еще при нем, но так получилось, что вскоре он ушел из жизни. И всегда сейчас, открывая эту пластинку, я вспоминаю своего отца. И есть вторая пластинка на эту же тему – “Детям мира”.

Военная тематика для меня, как и для всех людей, особая. И рождение и исполнение песен о войне – совершенно особое состояние.

Я помню, какой трудной была работа над песней “Если б не было войны”. Ее написали Марк Минков и Игорь Шаферан, и надо было сделать не просто песню, а песню-спектакль. Я понимала, что я не дотягиваю, нет того музыкального образа, который бы соответствовал этой замечательной песне одинокого сердца женщины, которая осталась вдовой, не успев даже побыть женой. Понимая это, думаешь, что это ведь не просто романс, спеть ее просто как романс – недостаточно. Полгода шла работа, пока внутри этой песни появились марши уходящих на войну солдат, скажем так, ломающие ее структуру, но создающие образ действительно спектакля – когда женщина провожает любимого на фронт и говорит: “Да разве мы прожили б друг без друга, мой милый, если б не было войны?” Я чувствовала, что зал замирает, будучи охваченным этой темой. Эта песня стала частью нашего золотого фонда песен о войне, написанной в послевоенный период.

Я очень рада, что мне удалось осуществить эту свою мечту, потому что я хотела сделать пластинки для армии. Я не представляю ни государства без армии, ни себя, потому что у меня очень много знакомых военных людей, с которыми мы вместе росли. Я доросла до звания народной артистки России, они выросли до званий генералов и маршалов, этот путь мы проходили вместе, что само по себе приятно и памятно. Когда сейчас встречаешь этих людей, которые делали и делают нашу страну защищенной, понимаешь, что не напрасно были спеты эти военные песни. Я и сейчас выступаю и для афганцев, и для воевавших в Чечне, для больных и раненых солдат и офицеров, для их семей и считаю это очень почетным. Потому что петь для людей обездоленных, раненых – это долг человека, любящего свою Родину. И от подобных выступлений я никогда не отказываюсь, ведь мы все вместе живем судьбой своей страны, какая бы она ни была – тяжелая или легкая.

– Валентина Васильевна, география ваших выступлений очень обширна, вы достаточно много выступали за рубежом, перед нерусскоязычной аудиторией. Не досадно ли было, что тамошние слушатели, не зная языка, не понимают смысл спетого вами?

– Вы знаете, язык музыки, язык мелодии одинаков для всех. Мы слушаем Хулио Иглесиаса, Эллу Фитцджеральд, Фрэнка Синатру, может быть, иногда и не зная языка, но мы всегда чувствуем, что это прекрасная музыка. И эту музыку можно слушать бесконечно, тем самым как бы вникая и в смысл стихов, слова в которых мы хотя и не понимаем, но особым образом ощущаем их душу. Мы окунаемся в мелодику, в ее плавность или в какой-то джазовый риф, понимая степень ее прелести, и так происходит общение.

Меня не пугает, что аудитория не понимает слов, ведь для людей важна мелодика. Музыканты никогда между собой не воюют, они разговаривают на одном понятном языке – языке нот.

Я пела с американскими музыкантами, они мне аккомпанировали и так играли, что называется, с листа, они так заинтересовались нашей музыкой, что мы стали очень добрыми друзьями, мы никак не могли насладиться обществом друг друга. Американские музыканты просто открыли для себя новый пласт в русской музыкальной культуре и говорили, что им этого не показывали, не рассказывали о такой музыке, а она изумительно прекрасна.

– Валентина Васильевна, имея за плечами такой богатый опыт песенного искусства, вы могли бы определить, что для вас всегда было главным в песне, без чего песня не станет действительно ПЕСНЕЙ?

– У меня много песен было и в прошлые времена, и сейчас, и всегда хотелось, чтобы они были человечными, добрыми, радующими людей. На что может претендовать певец? Не на свою популярность, нет, даже ни на свое я, ни на свой так называемый имидж. Стремление должно проявляться во взаимодействии с людьми, с народом, с атмосферой над страной. Нужно не только проникнуться ею, но нужно своими песнями помогать людям увидеть свет, увидеть надежду и добро. В этом назначение художника. Правда, у каждого человека разное назначение. Не будем вторгаться в эту сферу, но я считаю своим назначением нести надежду и доброту людям в каждой своей песне: я пою о вселенской любви, о любви человеческой, о любви в высоком понимании этого слова. Как правильно сказал поэт: “Любовь – не вздохи на скамейке и не прогулки при луне”. Но еще меня тронуло высказывание о любви одного философа: “Влечение душ порождает дружбу. Влечение ума порождает уважение. Влечение тела порождает желание. А соединение трех этих влечений порождает любовь”.

Любовь – это нечто другое, духовное, высокое, и этому высокому всегда надо уметь отдать и частицу своего сердца, и свои мысли, и все задумки, которые есть у творческого человека, чем бы он ни занимался. Все должно идти на созидание, на доброту. Поэтому если люди будут улыбаться, плакать, сострадать, сопереживать, слушая песню, – это и есть те волны, которые человек, стоя на сцене, должен распространять в зал, проникая в сердце каждого слушателя. Если же это не достигается, значит, твое искусство – как пустая заведенная игрушка, которая в любой момент может остановиться, лопнуть, сломаться, и никто этого даже не заметит.

Андрей КРАВЧЕНКО.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

УРОЖАЙНЫЙ МЕСЯЦ
ПЕВИЦА НАРОДНАЯ И ЛЮБОВЬ ВСЕНАРОДНАЯ
ДУРАКОВ УБЛАЖАТЬ ЛЕГЧЕ
“МАШИНА ВРЕМЕНИ” В ОТПУСКЕ
Ксению Стриж обидели дважды
Цветы для Филиппа: вагон и маленькая тележка
ЛЮБОВЬ НЕ ПО КОНТРАКТУ
ЗРИТЕЛИ КРИЧАТ “БИС”
DAFT PUNK “HOMEWORK”


««« »»»