Впервые в нашу страну Джоанна Стингрэй приехала в начале 1984 года. Группе американских туристов, в числе которых находилась и она, край косолапых мишек, водки и снега показался ну очень уж неприветливым и мрачным. “Мысль, которая постоянно вертелась у меня в голове, – вспоминает Стингрэй, – ни за что больше сюда не поеду”. Однако неожиданное знакомство с Борисом Гребенщиковым и питерской рок-тусовкой переменило настроение Джоанны, заставило вернуться, и не один раз…
- Итак, три дня на брегах Невы в качестве туристки…
- По программе мы должны были трое суток находиться в Москве, трое в Ленинграде. Обычно все самое важное в моей жизни происходит случайно. Так получилось и в этот раз. Когда я была здесь, в Союзе, из Лос-Анджелеса позвонил мой друг и сказал, что в Ленинграде есть такой Борис Гребенщиков, “он там у рок-музыкантов главный. Ты с ним обязательно свяжись”. По правде, это имя мне ни о чем не говорило. В те годы в Америке о вашем роке вообще ничего не было известно. Но Гребенщикову я все-таки позвонила. И те три дня, которые я провела среди ленинградских рок-музыкантов, перевернули все мои представления о вашей стране.
- А кто были твои первые друзья в те дни?
- Первый, конечно, Гребенщиков. Он был единственным, кто прекрасно говорил по-английски. Борис познакомил меня со своими друзьями: музыкантами, поэтами, художниками. Тогда все держались вместе, в одной тусовке. И для меня это было очень интересно. Когда в Америке люди старшего поколения рассказывали мне о своей молодости, о том, как здорово они проводили время на этих самых тусовках, я не понимала, о чем они говорят. Поэтому я была счастлива, что, приехав сюда, смогла почувствовать что же это такое.
- Джоанна, я знаю, что твоей первой встрече с Виктором Цоем предшествовал детективный эпизод…
- Да. Когда я приезжала в Питер, Гребенщиков водил меня почти на все концерты рок-клуба. На одном из них я увидела выступление группы “Кино”. После концерта как всегда музыканты устраивали ужин. Там должен был быть и Цой. Но во время концерта ко мне подошел Гребенщиков и предупредил, Джоанна за тобой следят кгбешники, лучше иди пешком, встретимся на вечеринке. Я вышла на улицу. За мной действительно шел какой-то человек, который отвязался только через час.
На ужине были все музыканты рок-клуба. Кто-то подвел меня к Цою и познакомил нас. Я сказала, что видела, как он выступал и что это было здорово. Виктор показался мне добрым, приветливым, и в то же время не слишком общительным. Цой был закрытым человеком. Трудно было понять, какой он на самом деле. Но через год, когда мы стали встречаться чаще, я увидела, что он далеко не тихоня, а большой хулиган.
Один раз наша компания, в которой были я, Гурьянов, Цой, и Каспарян, решили пройтись по магазинам, накупить всякой еды и питья и съесть все это в моем гостиничном номере. Все делалось под большим секретом. Ведь тогда такое было запрещено, я же иностранка. Помню, мы здорово провели вечер. Даже на пары сыграли в карты: я с Гурьновым против Цоя и Каспаряна.
- С Юрием Каспаряном тебя связывали не только творческие отношения….
- Мы познакомились на одном из концертов. Взаимное чувство возникло, как это бывает, очень неожиданно. Мы просто встретились взглядами. Потом наши пути разошлись. Это произошло уже после трагедии. Цой был центром нашей компании. Все самые интересные и веселые идеи обычно исходили от него. Но когда Виктора не стало, и каждый из нас ощутил эту потерю, постепенно расстроился и наш брак с Каспаряном.
- Джоанна, а ты помнишь свою первую любовь?
- Конечно. Мне было тогда пятнадцать лет, ему семнадцать. Его боялись все школьные учителя. Вообще в моей жизни было три больших любви, сейчас – четвертая. Но тогда, в первый раз, мне казалось, что без этого человека я не смогу жить, что, если мы поссоримся, я умру. Теперь я понимаю – это не так. Люди меняются, встречаются и расстаются. Поэтому, когда ломается любовь я стараюсь не устраивать разборок. Хотя каждый раз хочется верить, что любовь – это на всю жизнь.
- А кто учит тебя русскому языку?
- Специально его я не изучала никогда. Здесь я общаюсь в основном с рок-музыкантами, а они очень любят говорить плохие слова. Поэтому мое первое познание в области русского языка – это мат. Не знаю почему, но произносить плохие слова на другом языке необычайно приятно.
- Джоанна, ты росла в музыкальной семье? Кто научил тебя петь?
- В детстве с сестрами мы часто устраивали всякие представления. У нас был домашний музыкальный театр. Мы сами шили костюмы, делали декорации. В школе я пела в панк-группе, пробовала сочинять тексты и музыку. Но моя мама сказала, сначала получи образование, а потом делай что хочешь. Я поступила в Калифорнийский университет на факультет психологии. Закончила его и серьезно занялась музыкой.
- Какая тема главная в твоих песнях?
- Каждый исполнитель, тем более, если он сам пишет стихи для своих песен, поет о себе. Люди обычно видят меня веселой и энергичной, хотя внутри я – другая. И эта “другая я”, иногда мрачная и чем-то расстроенная, занимается творчеством. Сейчас многие молодые люди не знают, что их ждет в будущем, найдут ли они себя в жизни, как сложатся их судьбы. Большинство моих песен посвящено этой проблеме. Конечно, я пою и о любви.
- Свои творческие планы ты хотела бы осуществить в Америке или в России?
- Мне бы очень хотелось, чтобы моя музыка была так же хорошо известна в Америке, как здесь. Но именно в России я черпаю для нее энергию и вдохновение.
Недавно я написала сценарий фильма, в котором главной героиней будет рок-звезда, очень похожая на меня, но она еще и шпионка.
- Съемки будут за океаном или здесь?
- Fifty fifty. Пятьдесят на пятьдесят.
Наталья КИЛЕССО.
