На Евразийском медиафоруме были затронуты фундаментальные геополитические вопросы — от последствий войны в Ираке до нераспространения ядерного оружия. Но аншлаг случился лишь в финале — когда обсуждалась животрепещущая тема гламуризации СМИ. То ли гламур столь близок серьезным журналистам, то ли приглашенная в качестве спикера Ксения Собчак так мила медийщикам, но факт остается фактом: ни терроризм с его проблемами, ни Холбрук с бывшим президентом Ирана не собрали полного зала
Есть в русском языке слово «хамство». И не надо быть лингвистом, чтобы заметить, что суть его негативна. Понятие восходит к Хаму, сыну Ноя, которого Господь проклял за то, что тот вошел в шатер отца и, увидев его нагим, рассказал об этом своим братьям.
Если вдуматься в эту мифологическую историю, становится очевидным, что Хам сделал как бы репортаж с места событий. То есть поступил так, как подобает ответственному журналисту. За что и был проклят да еще увековечен обидным словом. А все потому, что правда никогда никому не была нужна. Даже Богу. Она неэстетична и, как правило, унизительна. Оттого выражение «голая правда» присутствует во многих языках. Подкорка подсказывает: одень ее, бедную, иначе она смотрится совсем неприлично.
Сейчас, когда агитпроп доминирует в электронных СМИ во всех странах, гламурные и маргинальные печатные издания становятся альтернативным источником подлинной информации. Московская газета The eXile, которую делают два американца — Mark Ames & Matt Taibbi, — в свое время (по следам террористического мегашоу 11 сентября) предложила читателям провокационную обложку («О, господи! Он такой большой», — восклицает девушка). Кстати, по мнению Виктора Пелевина (см. роман «Диалектика Переходного Периода»), газета The eXile субсидируется ЦРУ. Стало быть, в американской разведке работают люди, умеющие оценить синтез глобализации и гламуризации. Moulin Rouge предлагает свою версию скандальной картинки столичного издания, ориентированного на интуристов и экспатов, поскольку наша аудитория кардинально отличается от читательской обоймы маргинальной The eXile
Еще Паскаль заметил, что язык порой откровенно глумится над своими носителями. Это выражается, например, в том, что сначала слово появляется, а потом все наперебой пытаются объяснить, что оно обозначает. Он очень раздражался, когда его современники пытались описать человека как «двуногое без перьев». И не понимал, зачем вообще словесно определять то, что и так всем очевидно.
Так и с гламуризацией СМИ. Вроде всем ясно, что имеется в виду, но сформулировать суть никому не удается. Поэтому Moulin Rouge хочет внести свою лепту в процесс вербализации понятия, добавив в качестве пищи для размышлений кое-какие факты.
Серьезные журналисты (и на Западе, и у нас) уже давно бьют тревогу по поводу того, что народ, дескать, уходит от проблем в развлечения. Растут тиражи глянцевых изданий, reality show и игровые форматы вытесняют из прайм-таймов аналитические передачи. Виновата, как водится, аудитория, окончательно забывшая о «важном». Вопрос — была ли она когда-либо другой? И нужна ли вообще человечеству неприкрыто реальная картина происходящего?
Среди медийных мифов бытует и такой, согласно которому так называемая качественная журналистика отличается от гламурной и бульварной фактологической точностью. Недаром, например, в уважающих себя западных изданиях существуют отделы сверки (fact checking), работники которых должны детально проверять все, что написал автор, а он в свою очередь должен снабдить коллег контактами (адресами, телефонами, etc.) всех своих информантов и информаторов.
1
Однако даже если взять качественную американскую прессу, можно найти там массу интереснейших и скандальных эпизодов. Например, любопытная история случилась однажды с The Washington Post. В 1980 году туда устроилась работать молодая талантливая журналистка Джанет Кук. Чтобы получить место корреспондента уважаемого издания, она соврала, что училась, мол, в Сорбонне, и благо Франция от Америки так же далека, как Россия от африканского племени каонде, эту информацию никто проверить не смог. Понимая, где живет и работает, барышня быстренько опубликовала историю под названием «Мир Джимми», в которой рассказала о трагедии семилетнего наркомана, подсаженного на героин. Девушка с душераздирающими подробностями описала его маленькие исколотые иголкой ручки и трагические будни. Успех был невероятный. Материал выдвинули на соискание Пулитцеровской премии, а ушлый мэр американской столицы Мэрион Барри поспешил заявить, что мальчик найден и ему, дескать, оказывается медицинская помощь.
После этого юного героя действительно стали искать. И… не нашли. Ибо бедолаги не существовало в природе. Материал тем временем получил премию. И дело пытались замять из-за неудачного заявления мэра. Скандала избежать, однако, не удалось, и общественность усвоила суть: если бы текст не был так хорош, никто бы и не узнал, что все описанное в нем — чистой воды художественный вымысел, а вовсе не сакраментальное журналистское расследование.
2
Приведенный эпизод, кстати, не исключение из правила. В 1998 году другой американский репортер, Стивен Глэсс, работавший в The New Republic, опубликовал историю 15-летнего хакера, которого влиятельная компьютерная компания была вынуждена трудоустроить к себе на большие деньги, ибо он взломал все их защитные коды. Материал изобиловал броскими подробностями и обладал высокой художественной ценностью. Успех был грандиозный, издатели были счастливы. Все испортили журналисты Forbes, которые решили разыскать вундеркинда и заработать на нем. Не удалось: компьютерный гений оказался плодом воображения молодого журналиста. Свой отдел fact checking он без труда обманул, заведя сайт вымышленной компании и дав коллегам номер телефона своего родственника, который от имени сотрудника несуществующей фирмы подтвердил историю. Не учел он одного: придумка оказалась слишком хороша.
3
Но и это еще не все. Потрясающая история разыгралась совсем недавно в USA Today. Ведущий колумнист и гордость главной американской ежедневной газеты Джек Келли тоже попался на «писательстве», и тоже случайно. Журналист прослужил в самой народной заокеанской газете порядка 20 лет, написал около 720 постановочных историй, пять раз был номинирован на соискание Пулитцеровской премии, один раз попал в финал.
Больше всего Джек любил рассказывать о жертвах кровавых конфликтов (с особым удовольствием живописал зверства кровожадных сербов…), удавались ему и фантазии на тему ближневосточного конфликта, и беседы с грозненскими террористами. Неплохо получился материал о несчастной кубинкой диссидентке, которая погибла, не доплыв до вожделенного Майами. Ну, и тому подобное.
Но кубинка (изображенная на опубликованной в газете фотографии) оказалась живой и здоровой и никуда бежать не собиралась. Других героев вовсе не существовало… Тем не менее два десятилетия подряд талантливый писатель спокойно зарабатывал висты и деньги на глазах у профессионалов и восторженных читателей.
4
Мораль вышеизложенного проста: потребитель печатной продукции, кто бы он ни был — редактор, издатель, представитель бизнес-сообщества или домохозяйка — получает удовольствие вовсе не от правды жизни, а от ее художественной обработки.
По сути, приведенные сюжеты являются не столько зловредной фальсификацией, сколько тенденциозной компиляцией фактов, которые происходили с разными людьми в разное время, и любая аналогичная история могла оказаться настоящей, будь у Творца (не будем уточнять какого…) немного больше вкуса и драматургического чутья. Жизнь сама доказала, что, с одной стороны, потребитель хочет именно real story (сказки не предлагать), с другой — чтобы ему «сделали красиво». Чтобы true events были стилистически обработаны и эти «аранжировки» удовлетворили тягу homo sapiens к «прекрасному».
Вопрос: какой сегмент медийного рынка разрешает подобного рода украшательство? В первую очередь, гламурный глянец! Там жизнь богатых и знаменитых состоит из добротных драм & мелодрам, протекает на фоне блестящих вечеринок под сладкое журчанье льющихся рекой денег. И весь этот блеск подается аудитории как стопроцентная реальность. В свое время именно на страницах глянцевых изданий разыграли свой медийный роман кинозвезды 60-х Роми Шнайдер и Ален Делон, через глянец Роже Вадим раскручивал Брижит Бардо, в глянце и сегодня льются крокодиловы слезы актрис или моделей, надрывно рвутся несуществующие отношения и создаются непарные пары.
Таблоид, как это ни парадоксально, является Alter ego глянца. Там тоже реальность предстает в своем художественно обработанном виде — в стиле трэш. Достаточно взглянуть на фотографии. Если на глянцевых разворотах персонажи хороши, как боги, то в таблоидах ужасны, словно кикиморы болотные. Но! Выползающая из-под пера бульварных журналистов «правда жизни» столь же далека от оригинала, как и в трудах глянцевых.
Таким образом, если считать факты кубиками детской игры Lego, то легко убедиться в том, что из одинаковых наборов можно построить совершенно разные конструкции. Все зависит от талантов и личных вкусов играющего. Поэтому медийных реальностей в рыночный век стало так много — выбирай любую и живи. Хочешь — при «кровавом режиме Путина», желаешь — в «глянце», а можно и в «Доме-2».
В процесс строительства этой правды/неправды вовлечены все медийные форматы. Даже видеорепортажи из «горячих точек» художественно обрабатываются. Поэтому новости уже давно смахивают на нескончаемую мыльную оперу: и там и тут уныло пережевываются одни и те же незамысловатые сюжеты, смакуются одни и те же кадры. И уже непонятно, что более фальшиво: компиляции из тенденциозно о тобранных фактов или reality show. Которые потому и show, что вовсе не reality.
И если уж говорить об уникальном по масштабу сочетанию реальности и постановочного момента шоу, то придется шокировать общественность: самым профессиональным reality show, когда-либо отэфиренном, можно назвать телевизионную трансляцию событий 11 сентября 2001 года. В том телесобытии мирового масштаба все было учтено: от погоды и мифологических особенностей человеческого восприятия до профессионализма медийщков. Те, кто готовили суперпроект, точно рассчитали, какой должна быть картинка, чтобы сразу настроить мысли «на вечное» (раннее утро, башни, подобные Вавилонской, невинные жертвы…), сколько нужно времени, чтобы подтянуть все имеющиеся в наличии камеры к месту событий, как сделать так, чтобы зритель был постоянно в напряжении. Короче, авторы продумали все детали, которые необходимо учитывать при постановке подобного рода зрелища.
А главное, все было по-настоящему: люди в кадре умирали. Но без чернухи: все, что видел зритель, — это растворяющиеся в небесной лазури фигурки, которые обреченно летели в никуда, крепко взявшись за руки, гонимые огнем из окон в мир иной.
Тот эфир продлился порядка двух часов — столько, сколько нужно, чтобы зритель успел пережить катарсис и подустать. Затем башни рухнули одна за другой, похоронив под собой всякую надежду на хэппи-энд и возможность узнать когда-либо, кто кого нанял с целью осуществить эту уникальную и, безусловно, грандиозную художественную постановку.
Таким образом, если понимать под словом «гламур» упрощение и украшение, то есть художественную обработку реальности (иначе говоря, лубок), то становится ясным, что тенденция гламуризации существовала всегда, существует ныне и не умрет никогда.
Кстати, помянутый выше репортер USA Today написал в свое время материал о беседе с пакистанским студентом, который в процессе общения якобы достал из кармана фотографию башен-близнецов и, показав на одну из них, гордо сказал: «А вот эта — моя!» На самом же деле не было ни фотографии, ни студента, ни разговора. Зато была публикация в серьезном издании, в которую читатель без проблем поверил. Как и в материалы Келли о Косово и Чечне. Таким образом, если вернуться к тому, с чего начали, то есть к Алма-атинскому медиафоруму, то нынешнее торжество гламура можно описать так: в переполненном зале заседаний сидит Виталий Третьяков и жадно пожирает глазами красующуюся на сцене Ксению Собчак. Так некогда представители нашей журналистской знати восторженно и подобострастно жали ручку третьестепенной мексиканской телезвезде Веронике Кастро, посетившей Москву после первого в России показа мыльной оперы «Богатые тоже плачут».
Ирония заключается в том, что борцы с гламуром давно им побеждены. Поэтому и говорить о гламуризации поздно. Но можно использовать этот факт в своих целях. И в рамках глянцевых форматов ставить перед читателем серьезные вопросы, которых он никак не ожидает там встретить. Собственно, именно этим и занимается Moulin Rouge, который вы сейчас держите в руках.
Да здравствует гламур — последнее прибежище думающего человека! Только здесь еще можно называть вещи своими именами и демонстрировать абсолютно голую правду.
печати и штампы
